4M: Икона стиля: Анна Зеленова

Начну свой рассказ издалека. В прошлом году мы с М. не очень удачно спланировали поездку в Хельсинки. Еще в январе было решено, что мы отправимся в путь 8 мая, совершенно позабыв о праздновании 70 лет со дня Победы в Великой Отечественной войне. Осознав ошибку, я решила отдать свою дань памяти великому событию и светлому дню, устроив своеобразный марафон чтения книг о войне. Признаюсь, что моих эмоциональных сил хватило примерно на полтора месяца. За это время я познакомилась с повестями Василя Быкова "Третья ракета", "Мертвым не больно", "Круглянский мост", "Дожить до рассвета". Особенно запомнились мне три вещи: наполненная духом 60-х годов повесть "Альпийская баллада", по-человечески философский "Журавлиный крик" и полная беспросветности, усталости, страха и борьбы повесть о партизанах "Пойти и не вернуться".

Еще со времен моего подросткового горячего увлечения Эрихом Марией Ремарком я обещала себе (и маме) прочесть "Горячий снег" Юрия Бондарева, и наконец-то выполнила это обещание в прошлом году.

Открытием же моим стали произведения Григория Бакланова "Южнее главного удара", "Пядь земли", "Мертвые сраму не имут", "Был месяц май", "Навеки девятнадцатилетние". Наваждением для меня стал роман "Июль 41". Некоторые его моменты, вместе со стихотворением Юлии Друниной "Зинка" приходят ко мне в минуты усталости, грусти, бессонницы, они всегда вызывают слезы и переживания. Кажется, они никогда не уйдут из памяти, я всегда буду бояться вспомнить их, это тяжелая ноша, но я с благодарностью отношусь к ней.

В этом году я решила вновь провести собственный марафон чтения. На этот раз он был полностью посвящен родному городу - Ленинграду (Санкт-Петербургу). Начала я с романа Даниила Гранина "Мой лейтенант" (мама ужу давно самым настоятельным образом мне его рекомендовала). На смену ему пришла "Блокадная книга" Даниила Гранина и Алеся Адамовича. Несмотря на все ужасы, описанные в ней, книга поражает своей жизнеутверждающей силой. Текст её оформлен в духе советских патриотических произведений (следствие чрезвычайно строгой цензуры), но это не мешает восприятию информации, не заслоняет истинности подвига советский людей, жителей и воинов блокадного Ленинграда, их титанического труда и веры. Открытием для меня стала сильная дневниковая культура того времени, многие (не только в Ленинграде) вели дневники, фиксируя свои размышления, переживания, чувства и события, происходящие вокруг. Мотивами для создания записей чаще всего служило ощущение причастности к великим событиям (я - свидетель) и стремление к самоанализу (как я меняюсь в новых условиях). Мое воображение поразили несколько строк из дневника Георгия Князева (во второй части "Блокадной книги"): "Сто семьдесят четвертый и сто семьдесят пятый дни войны... Сегодня мне показались такими жалкими, голыми щенками, брошенными на жестокий мороз, мои гордые сфинксы. Словно все забыли о них. И стоят они над белым простором Невы...". Это дивное сравнение, буквально в живую мне удалось представить эту параллель между розоватым гранитом сфинксов и нежной шкуркой щенка.

Портрет любимого Васильевского острова в предвоенные и военные годы дополнила книга Вадима Шефнера "Сестра печали". В ней война, любовь и город очень тесно переплетены, значительные события в жизни героев отражаются в топонимике Ленинграда, воспоминания сливаются с отдельными домами, пространствами и деталями городского ландшафта. Книга наполнена энергией и наивностью молодости, любовью, светлой печалью и памятью.

Пока я читала "Блокадную книгу" меня не оставляли мысли об одном событии, описанном в романе "Мой лейтенант". Наши войска при отступлении попадают в город Пушкин, и в Большом зале Екатерининского дворца делают огневые точки. На пути главного героя становятся музейщики, стремящиеся сохранить гордое великолепие опустевшего зала. Много позже, находясь в окопах в районе Шушар, лейтенант Д. наблюдал за остовом Екатерининского дворца, чернеющего ранами выбитых окон. И меня увлекла идея обратиться к книгам, рассказывающим о жизни музеев в годы войны и период восстановления. Историю эвакуации, сохранения произведений искусства, жизни и работы сотрудников главного музея нашего города раскрывает книга Б. Реса и С. Варшавского "Подвиг Эрмитажа".

Труд музейных работников и реставраторов бесценен. Какая другая страна мира, разрушенная огромной войной, смогла восстановить из пепла сокровище мировой культуры - ожерелье ленинградских (петербургских) пригородных дворцов-музеев. Мне вспомнилась одна книг, даже скорее её обложка с фотографией молодой женщины с букетом пионов на фоне Павловского дворца. Так, окольными путями я, наконец, добралась до главного объекта моего рассказа - Анны Ивановны Зеленовой.

Анна Ивановна Зеленова - легендарный директор Павловского дворца-музея с 1941 по 1979 год. Она пришла в Павловск в качестве экскурсовода (1934 год), но вскоре стала научным сотрудником, а потом возглавила научный отдел дворца-музея и парка. В августе 1941 года Анна Ивановна вступила в должность директора музея. Главной задачей того времени была эвакуация музейных предметов или укрытие их на месте (скульптуру закапывали в парке и замуровывали в подвалах Павловского дворца). Ящики с сокровищами Павловска вывозили в Ленинград. Вместо того, чтобы самой уехать на последней подводе, Анна Ивановна погрузила в неё упакованные рукописи. С Николаем Вейсом, главным хранителем музея, она покинула Павловск вечером 16 сентября, когда фашисты уже вошли в парк. Всю ночь музейщики шли в Ленинград пешком.

900 дней Блокады Ленинграда Анна Зеленова была хранителем музейных ценностей, размещенных в подвалах Исаакиевского собора, организовывала лекции и выставки на оборонные темы, создавала методику восстановления пригородных дворцов-музеев, была ранена при артобстреле.

После прорыва блокады в январе 1944 года Анна Ивановна приехала в Павловск и нашла его разрушенным и обгоревшим, прекрасного парка тоже было не узнать - множество деревьев вырублено, мосты взорваны. С этого дня всю энергию, силы и упорство Анна Зеленова отдавала на восстановление не только Павловска, но и других пригородов. Сразу после разминирования началась консервация, а потом реставрация архитектурно-паркового ансамбля. Анна Ивановна окружила себя талантливыми и знающими людьми, такими же энтузиастами, как она. Превосходный состав живописцев, скульпторов, лепщиков, краснодеревщиков, мраморщиков и рабочих разных специальностей возродил Павловск из руин.

Для Анны Ивановны Зеленовой Павловский дворец-музей был всем - любовью, семьей, домом. Об этом знали не только сотрудники музея, но и местные жители, ценившие и уважавшие Анну Ивановну. И даже смерть настигла её спустя год после снятия с поста директора - сердце не выдержало несправедливости и отстранения от дел Павловска. Такова история Анны Ивановны Зеленовой, намеченная очень легким пунктиром.

А.И. Зеленова на башне Квадратного корпуса Павловского дворца. 1937 г.

Без сомнения, Анна Ивановна - икона стиля жизни и работы, икона стиля для любого музейного работника. Но и в одежде эта невысокая, хрупкая женщина всегда отличалась хорошим вкусом, имела свой неповторимый стиль, о чем можно судить по фотографиям и воспоминаниям современников. Воздушные платья и легкие блузы в сочетании со строгими костюмами, оборки, банты, отложные воротнички и маленькие шляпки. Аккуратная короткая стрижка до и во время войны, ловко уложенные в косу длинные волосы после войны. И самая постоянная деталь - круглые очки.

А.И. Зеленова в Третьем проходном кабинете. 1936 г.

А.И. Зеленова в своем кабинете. 1937 г.

А.И. Зеленова (в центре), И.Д. Карпович (слева), З.А. Вейс у домика "Крик". 1937 г.

А.И. Зеленова в блокаду. 1943 г.

А.И. Зеленова на куполе Павловского дворца. 1944 г.

Можно предположить, что вкус и чувство стиля Анне Ивановне помогла развить её мать, работавшая в корсетной мастерской Пассажа.

Из воспоминаний А.А. Августовской. Когда в Ленинграде открылось консульство США, Анне Ивановне прислали приглашение. В это время она находилась в больнице, однако, мобилизовав все силы и проявляя дипломатическую выдержку, все же отправилась на прием.

"В палату зачастили модельеры, в кратчайшие сроки ей сшили очень красивое, нарядное платье, которое ей очень шло, купили туфли, сумочку, сделали удачную прическу, и вся больница провожала ее как принцессу на бал. Выглядела она прекрасно и очень достойно представила дворец на международном мероприятии".

Из воспоминаний В.В. Федоровой. Анна Ивановна Зеленова даже закутанная зимой в два платка была элегантной. "Особых нарядов Анна Ивановна не носила, однако всегда выглядела привлекательной женщиной. Нам она всегда раскрывала "секреты" происхождения ее нарядов и драгоценностей - все это были простые материалы и бижутерия, но с какой элегантностью и достоинством, по-царски, она носила их!".

Моя интерпретация образа Анны Ивановны Зеленовой