Budapest, Nefelejcs u.26

Где-то между зеленью парка Варошлигет и суетой вокзала Келети, среди маленьких улочек самого густонаселенного района Будапешта - Эржебетвароша - находится небольшой кирпичный дом, когда-то в нем жил известный художник Микша Рот. Каждый, побывавший когда-либо в Будапеште, встречался с произведениями Микши Рота, ведь его витражи и мозаики украшают самые популярные среди туристов достопримечательности. Мы с М. решили заглянуть в дом-музей художника, чтобы увидеть как, чем и с кем жил творец, расцветивший красками своей фантазии великолепную столицу Венгрии.

Róma Villa

Две недели отпуска (а по совместительству свадебное путешествие) мы с М. провели в Венгрии. Один из дней наших каникул был отдан поездке в город Капошвар и посещению "Римской виллы" (Róma Villa) - Мемориального музея художника Йожефа Риппл-Ронаи.

В этот сентябрьский день стояла настоящая жара (+29). Выйдя из автобуса на автовокзале Капошвара, мы двинулись на поиски музея по окраине города. Прошли по старой улочке с белыми домиками, пересекли железную дорогу, остановились взглянуть на большой завод, постояли на мосту над речушкой и углубились в безлюдное предместье. Пришлось подниматься на холм. Все вокруг изнывало от жары (особенно мы с М.) - виноградники, ухоженные домики, густая зелень садов, дорога. Только иногда гавкали собаки, да серый большеухий кот увязался ненадолго за нами. Мы шли примерно час (немного заплутали), пока не оказались у белого забора, от которого через парк вела аллея к ярко-желтому дому - "Римской вилле".

Оденься к свадьбе

У меня никогда не было "платья принцессы". Для праздников в детском саду всегда подбирались хорошенькие платья, блузы и юбочки, но по сути своей довольно повседневные, а я страстно мечтала о наряде новогодней снежинки. В начальной школе прибавились страдания от отсутствия в мамином гардеробе свадебного платья, а следовательно, и возможности преобразовать его в "бальный" костюм школьного уровня. Где-то после 5 класса мечты о "платье принцессы" рассеялись. Сегодня, возвращаясь к этим воспоминаниям, меня радуют две вещи: нам удалось сохранить мамин свадебный наряд, а "платье принцессы" не стало моей идеей фикс, что невероятно облегчило выбор туалета для собственной свадьбы. 

Скрытое от глаз

Наконец-то я добралась до истоков журнала "Теория моды"! Выпуск 3 (Весна 2007) полностью посвящен попытке по-новому взглянуть на связь моды и социализма. Читая статьи, я ловила себя на мысли, что в мамином шкафу хранятся замечательные подтверждения некоторых высказываний авторов журнала. На этот раз я решила извлечь из гардероба несколько сохранившихся предметов нижнего белья и поговорить с мамой на данную крайне популярную тему. 

Красный мак

Ушедшие летние месяцы 2016 года были отмечены несколькими крупными памятными датами, связанными с Первой мировой войной. 100-летние годовщины битв при Вердене и Сомме встречали в самом конце мая и 1 июня. Для русской истории лето 2016 года ознаменовалось вековой годовщиной Брусиловского прорыва. Кроме того, 1 августа отмечается День памяти российских воинов, погибших в Первой мировой войне. 

Одним из памятных мест Санкт-Петербурга, связанных с Первой мировой войной, является Витебский вокзал. Будучи первым в России вокзалом, он был построен в 1837 году для первой железной дороги, связавшей Петербург и Царское Село. Над каменным зданием вокзала работал архитектор Константин Андреевич Тон. Но для "современников" XX и XXI века Витебский неотделим от имени Станислава Антоновича Бржозовского, перестроившего вокзал в 1904 году и сделавшего из него настоящую "жемчужину модерна" - одним из первых общественных построек в новом стиле. Ажурные козырьки, прихотливые кованые детали, витражи, обилие витиеватых лепных и резных деталей, совы, маскароны, женские головки, обрамленные локонами и цветами - Витебский вокзал словно "законсервировал" в себе атмосферу прекрасной эпохи (belle epoque), перенося на сто лет назад любого своего посетителя.

Товарищ кримплен

Чемодан с мамиными вещами "из молодости" недавно выдал мне костюм-двойку совершенно неопределенного цвета (белый? серый? голубой? бежевый?). Короткая юбка и однобортный приталенный пиджачок с английским воротником и имитацией карманов (есть только накладные клапаны) - все из кримплена. Взглянув на него, я сразу вспомнила героиню фильма "Служебный роман" Людмилу Прокофьевну. В целом костюмы подобного кроя ассоциируются у меня с советской женщиной, занимающей управляющую должность, общественницей и активисткой. 

Tarvaspää

Продолжу рассказ о чудесных майских праздниках, проведенных с М. в Финляндии год назад. Помимо виллы Виттреск мы побывали в музее Аксели Галлен-Каллела, который располагается в бывшем доме-мастерской художника на полуострове Тарваспяя (Tarvaspää) в Эспоо.
Аксели Вальдемар Галлен-Каллела (1865-1931) - финский художник, знаменитый иллюстратор "Калевалы", представитель национально-романтического направления модерна, учился в парижской академии Жюльена у В. Бугро и Ф. Кормона, участник множества выставок (Париж, Вена, Венеция, Санкт-Петербург), неутомимый путешественник, добрый семьянин, участник боевых действий во время Финской гражданской войны, друг К.Г.Э. Маннергейма. Свою фамилию он сделал двойной в 1907 году, соединив её шведское звучание "Галлен" и финское "Каллела".

Тарваспяя или Музей Аксели Галлен-Каллела

Икона стиля: Анна Зеленова

Начну свой рассказ издалека. В прошлом году мы с М. не очень удачно спланировали поездку в Хельсинки. Еще в январе было решено, что мы отправимся в путь 8 мая, совершенно позабыв о праздновании 70 лет со дня Победы в Великой Отечественной войне. Осознав ошибку, я решила отдать свою дань памяти великому событию и светлому дню, устроив своеобразный марафон чтения книг о войне. Признаюсь, что моих эмоциональных сил хватило примерно на полтора месяца. За это время я познакомилась с повестями Василя Быкова "Третья ракета", "Мертвым не больно", "Круглянский мост", "Дожить до рассвета". Особенно запомнились мне три вещи: наполненная духом 60-х годов повесть "Альпийская баллада", по-человечески философский "Журавлиный крик" и полная беспросветности, усталости, страха и борьбы повесть о партизанах "Пойти и не вернуться". 

Еще со времен моего подросткового горячего увлечения Эрихом Марией Ремарком я обещала себе (и маме) прочесть "Горячий снег" Юрия Бондарева, и наконец-то выполнила это обещание в прошлом году. 

Открытием же моим стали произведения Григория Бакланова "Южнее главного удара", "Пядь земли", "Мертвые сраму не имут", "Был месяц май", "Навеки девятнадцатилетние". Наваждением для меня стал роман "Июль 41". Некоторые его моменты, вместе со стихотворением Юлии Друниной "Зинка" приходят ко мне в минуты усталости, грусти, бессонницы, они всегда вызывают слезы и переживания. Кажется, они никогда не уйдут из памяти, я всегда буду бояться вспомнить их, это тяжелая ноша, но я с благодарностью отношусь к ней. 

В этом году я решила вновь провести собственный марафон чтения. На этот раз он был полностью посвящен родному городу - Ленинграду (Санкт-Петербургу). Начала я с романа Даниила Гранина "Мой лейтенант" (мама ужу давно самым настоятельным образом мне его рекомендовала). На смену ему пришла "Блокадная книга" Даниила Гранина и Алеся Адамовича. Несмотря на все ужасы, описанные в ней, книга поражает своей жизнеутверждающей силой. Текст её оформлен в духе советских патриотических произведений (следствие чрезвычайно строгой цензуры), но это не мешает восприятию информации, не заслоняет истинности подвига советский людей, жителей и воинов блокадного Ленинграда, их титанического труда и веры. Открытием для меня стала сильная дневниковая культура того времени, многие (не только в Ленинграде) вели дневники, фиксируя свои размышления, переживания, чувства и события, происходящие вокруг. Мотивами для создания записей чаще всего служило ощущение причастности к великим событиям (я - свидетель) и стремление к самоанализу (как я меняюсь в новых условиях). Мое воображение поразили несколько строк из дневника Георгия Князева (во второй части "Блокадной книги"): "Сто семьдесят четвертый и сто семьдесят пятый дни войны... Сегодня мне показались такими жалкими, голыми щенками, брошенными на жестокий мороз, мои гордые сфинксы. Словно все забыли о них. И стоят они над белым простором Невы...". Это дивное сравнение, буквально в живую мне удалось представить эту параллель между розоватым гранитом сфинксов и нежной шкуркой щенка. 

Портрет любимого Васильевского острова в предвоенные и военные годы дополнила книга Вадима Шефнера "Сестра печали". В ней война, любовь и город очень тесно переплетены, значительные события в жизни героев отражаются в топонимике Ленинграда, воспоминания сливаются с отдельными домами, пространствами и деталями городского ландшафта. Книга наполнена энергией и наивностью молодости, любовью, светлой печалью и памятью.

Пока я читала "Блокадную книгу" меня не оставляли мысли об одном событии, описанном в романе "Мой лейтенант". Наши войска при отступлении попадают в город Пушкин, и в Большом зале Екатерининского дворца делают огневые точки. На пути главного героя становятся музейщики, стремящиеся сохранить гордое великолепие опустевшего зала. Много позже, находясь в окопах в районе Шушар, лейтенант Д. наблюдал за остовом Екатерининского дворца, чернеющего ранами выбитых окон. И меня увлекла идея обратиться к книгам, рассказывающим о жизни музеев в годы войны и период восстановления. Историю эвакуации, сохранения произведений искусства, жизни и работы сотрудников главного музея нашего города раскрывает книга Б. Реса и С. Варшавского "Подвиг Эрмитажа". 

Труд музейных работников и реставраторов бесценен. Какая другая страна мира, разрушенная огромной войной, смогла восстановить из пепла сокровище мировой культуры - ожерелье ленинградских (петербургских) пригородных дворцов-музеев. Мне вспомнилась одна книг, даже скорее её обложка с фотографией молодой женщины с букетом пионов на фоне Павловского дворца. Так, окольными путями я, наконец, добралась до главного объекта моего рассказа - Анны Ивановны Зеленовой. 

Hvitträsk

Чуть больше года назад благодаря М. и его верной машине я наконец-то смогла осуществить свою давнюю мечту - посетить виллу Виттреск. Это сказочное место является воплощением романтической фантазии трех друзей архитекторов, а в основе создания виллы лежит прекрасная история дружбы, творчества, верности и любви.

Лидия и Фауст

Март и апрель официально признаны месяцами фильмов Александра Сокурова в моей маленькой квартире.

Все началось с петербургской премьеры фильма "Франкофония", прошедшей в конце февраля в кинотеатре "Аврора". Во вступительном слове перед показом Александр Николаевич Сокуров поведал зрителю о своем взгляде на Искусство, меру ответственности за него человечества и сопоставимости его с ценой человеческой жизни. Говоря об оценке исторических событий, режиссер сравнил историю Парижа и Лувра с судьбой Ленинграда и Эрмитажа в годы Второй мировой войны, в связи с чем упомянул свой фильм "Русский ковчег" (2002). К своему стыду, я не смотрела эту ленту, поэтому было решено исправить целый рад недоразумений, связанных с работами А.Н. Сокурова. 

Новое известие подкрепило мой интерес - Реставрационно-хранительский центр "Старая деревня" представил выставку костюмов, среди которых был ряд работ, созданных к фильму Александра Сокурова "Фауст". С этой кинолентой я познакомилась еще в 2011 году, желая узнать имя мастера, создавшего костюмы к фильму, я сделала открытие... Над пятью фильмами - "Молох", "Телец", "Солнце", "Русский ковчег" и "Фауст" - вместе с Александром Сокуровым работал один художник по костюмам - Лидия Михайловна Крюкова. 

Сарториальная история нашей бабушки

У нашей бабушки трое внуков и двое правнуков. Парочка последних, самых младших членов нашей семьи, никогда не знала бабушку. Мы же - внуки - помним её доброй и ласковой, внимательной и заботливой, молчаливой и задумчивой, беспомощной и больной. Мы любим её, но для нас она навсегда - бабушка. Словно никогда не была она милой девочкой, прелестной девушкой и очаровательной женщиной. Я хочу заполнить эту лакуну памяти, с помощью фотографий и воспоминаний воссоздать легким пунктиром сарториальную (т.е. связанную с одеждой, гардеробом, внешним обликом) историю Елизаветы Семеновны Петровой. 

Бабушкины руки. Жажда мира

Мой настенный календарь давно уже предупреждает меня, что 22 марта - Всемирный день бабушек (не знаю, так ли это). Поверив ему, я хочу рассказать о своей бабушке Елизавете Семеновне Петровой, вспомнить женщин её поколения и их теплые, добрые, искусные руки.

Руки наших бабушек и прабабушек - это воистину руки демиургов. Они создают тепло и ласку, покой и уют, творят семьи и созидают мир вокруг. После войны в них легла вся тяжесть восстановления страны и возвращения к мирной жизни. "Мужчин после войны почти не осталось, и представительницы прекрасной половины человечества строили дома, дороги, выращивали скот, пахали и косили - делали всю тяжелую работу. ... (Но женщина всегда остается женщиной) В 50-60-е было больше эстетики, поэтизации. Дефицит, недостаток денег оставляли возможность для творчества и фантазии, потому что иногда из двух небольших кусочков женщина должна была сшить платье, подумав, где у нее будет кокетка, кармашек, рукавчики. Она много занималась рукоделием - украшала все, начиная от себя, детей, и заканчивая домом" (Из интервью с Натальей Баландиной, создателем музея "20 лет после войны"). 

Скатерть для комода, декорированная с трех сторон мережкой.

Фотография - Елизавета Семеновна Петрова с сыном Алексеем и дочерью Надеждой (1953 г.)

Любимые бабушкины цветы - гвоздики.

Осколки истории

Непредсказуемый март - это начало весны и Международный женский день. Кроме того, в этом месяце почти 95 лет назад на свет появилась чудесная женщина - моя бабушка Елизавета Семеновна Петрова (Поудияйнен). Исследуя её жизненный путь, можно изучать историю нашей Родины в XX веке, так ясно отразились события жизни страны на судьбе Елизаветы Семеновны. Уже 15 лет бабушки нет с нами, и мне жаль, что я многого не успела у неё узнать, многому научиться. Сегодня мы стараемся зафиксировать воспоминания о ней, сохранить бабушкины вещи, которым раньше не придавали значения, - сберечь осколки её истории.

Герои моих джунглей

Пока не отгремел тренд, пока не прошел его сезон, расскажу о леопардовом принте в джунглях моего гардероба. Не являясь любительницей анималистических раскрасок в одежде, я все же обзаводилась не раз "леопардовыми" вещами, но все они (туника, футболка и даже комплект нижнего белья:) рано или поздно оказывались на задворках шкафа. Однако есть три нежно хранимые истории, всецело связанные с этой дикой расцветкой.

Villa Bilek

Зима движется к завершению и вступает в самую унылую свою фазу, поэтому я все чаще возвращаюсь воспоминаниями в ушедшее лето (и предвкушаю следующее). Три чудных месяца дарят впечатления на целый год, питают эмоциями на много месяцев вперед, поэтому такие "флешбэки" неслучайны. 

Поднимаясь из Пражского района Мала страна в Пражский град, на одном из перекрестков мы с М. увидели необычное здание, которое, возвышаясь над уровнем улицы, пряталось среди сосен. Оказалось, именно это место мы искали - перед нами вилла скульптора Франтишека Билека. 

Теория моды № 37

Уже вышел зимний выпуск (№ 38) журнала "Теория моды: одежда, тело, культура", но я только успела дочитать предыдущий номер (37 осень 2015). Первый раздел - Одежда посвящен теме практики рукоделия в СССР. Вот, что пишет по этому поводу шеф-редактор журнала Людмила Алябьева в своем письме к читателям "...мы возвращаемся к теме рукодельных практик и публикуем сразу две подборки, одна из которых предсказуемо посвящена советскому опыту: индивидуальном пошиву, культурным героям советского прошлого - портнихам и любительскому домашнему рукоделию, которые не раз выручали советского человека в условиях тотального дефицита." Три статьи, вошедшие в раздел Одежда, вызвали у меня живой (ностальгический) отклик, многие вещи и события, упомянутые авторами, также имели место в истории моей семьи. 

Венеция Кеса ван Донгена (18+)

Имя Кеса ван Донгена не является тайной для петербуржцев, в Государственном Эрмитаже хранится пять полотен художника. Львиную долю работ нидерландского фовиста составляют женские портреты. Ван Донген мастерски передает энергию "прекрасного пола", будь его героиня обитательницей района красных фонарей, натурщицей, танцовщицей, певицей или благородной дамой. Откровенные и распутные, соблазнительные и таинственные, изящные и благородные - вот они, дамы Кеса ван Донгена, в их больших глазах отражается целая гамма чувств - от тоски до насмешки.

Женщины с полотен ван Донгена всегда прекрасно одеты, их портретами можно проиллюстрировать рассказ о моде 1910-х (пышные тела, перетянутые корсетами, объемные прически и широкополые шляпы) и 1920-х годов (стройные фигуры, короткие стрижки, лаконичные платья). Даже будучи стаффажем - силуэтами и тенями на пейзажах ван Донгена, - их облик хранит особенности покроя одежды заданного периода. 

В октябре Российский институт истории искусств проводил конференцию "Художник и книга в истории русского и зарубежного искусства". Вот что сообщает краткая аннотация мероприятия: "В истории книги XX век занимает особое место. В это время возник феномен "книги художника", принципиально изменивший наши представления о том, что есть книга и каким может быть её отношение к искусству. Архитекторы, живописцы и скульпторы стали создавать собственные книги, приравнивая их к своим "станковым" вещам." На приуроченной к конференции выставке "книг художника" был представлен сборник Paul Leclere "Venise - Seuil des Eaux" (1925) с десятью акварелями Кеса ван Донгена.

Чувственная венецианская Леда-флаппер в союзе с влюбленным белым лебедем, розовые чулочки с поясом, стрижка "боб" и модные туфельки делают современным этот древний сюжет.

Полная соблазнов Венеция открывает свои двери перед читателем книги

Поля Леклера и Кеса ван Донгена.

Он бы мог работать с Vogue

Как чудесно делать для себя крошечные открытия - маленькие догадки, находящие потом подтверждение. Некоторое время назад в библиотеке я встретилась с альбомом "Юрий Юркун. Графика из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме". Пролистав альбом и посмотрев все 120 иллюстраций, я первым делом подумала: "дамы в работах Юркуна как с обложек журналов". Огромным было моё внутреннее ликование, когда эта мысль нашла подтверждение. Среди коллекции журнальных и газетных вырезок Юрия Юркуна (так называемый "нарез") отдельной темой были "моды": фотографии манекенщиц, витрин магазинов, мужчин и женщин, одетых по моде начиная с конца XIX века вплоть до 1930-х годов, а также рекламные проспекты.

Уличная сцена

Начало 1930-х. Бумага, акварель, карандаш угольный. 18,1 х 22,1.

Происхождение: из собрания Р.Б. Попова, приобретено в 1989 г.

Самое новогоднее платье

Этот синий наряд был сшит для предновогоднего праздника на работе. Платье мама заказала у портнихи-надомницы Надежды, о которой я уже рассказывала здесь. К сожалению, не обошлось без трудностей - ткани, которую достала мамина двоюродная сестра Наталья, работавшая в магазине тканей, не хватило, чтобы сшить по-настоящему модный туалет. В это время - с 1984 по 1986 год - невероятно популярна была многослойность, в частности, платья с двумя подолами: нижний - чуть ниже колена и верхний - по колено. На такое изобилие материала не хватило, поэтому пришлось фантазировать. Две диагональные оборки разной ширины символизирую многослойность подола.

При создании лифа Надежда воплотила все модные тенденции - оборчатый воротничок на завязочках, сетчатая кокетка, по низу которой пришита оборка, укороченные рукава со сборкой. Платье отрезное, собрано на резинку по линии талии, и дополнено "дутым" кушачком, который Надежда советовала маме не гладить, чтобы он создавал дополнительный объем. Портниха хотела сделать по-настоящему праздничный наряд и настаивала на выборе ярких пуговиц, красивых "как маленькие брошечки". Но подобранный мамой вариант оказался неудачным, и Надежда пришила имевшиеся в наличие - синие пуговки.